Дети города: День двадцать третий

   Сегодня – Пасха. Апрель, как и март, оказался богатым на праздники. Во-первых: каникулы, во вторых: пап, всё-таки выбрал время и сходил с детьми в музей – разговоров и вопросов было очень много; в третьих: прошло вербное воскресенье; оно, конечно, было не таким ярким как в рассказе И. Шмелева «Весенний ветер», но тоже – солнечным, тёплым, праздничным. Сходили в лес и принесли веточек вербы (папа сказал, что это не верба, а – тальник), поставили в вазу, а Серёжа с Таней ещё и похлестали друг друга по ногам прутиками ивы, приговаривая при этом:

           Верба хлёст

           Бей до слёз!

 А сегодня – Пасха. Вчера мама купила пару куличей в магазине и попробовала испечь. «Свои» получились хуже, чем магазинные, но зато вкуснее. Может быть потому, что  - «свои»!

Накрасили яиц: красными получились те, что варились в луковой шелухе, а голубыми и синими – те, что варились в подкрашенной синькой воде.

Позавтракав куличём, и крашеными яйцами, папа сказал:

- РазговЕлись.

- Что это значит: разговЕлись? – спросил Серёжа

- Значит, стали есть скорОмную пищу. А сокрОмная пища, это пища животного происхождения: любое мясо и продукты из него, жиры, масло животное. На Руси начиная с масленицы до Пасхи, был великий пост. Пост означал для верующих воздержание от скорОмной пищи, посещение церкви, произношение всех молитв: перед приёмом пищи, перед сном, утром. Запрещались увеселения, праздники; во время великого поста никто не женился и не выходил замуж. Строгий, великий пост.

- Если этот пост был великим, то, значит, были и другие посты, невеликие? – резонно заметил Серёжа.

- Да, конечно. У православных было установлено четыре поста: Великий пост длительностью в семь недель, Петровки, в честь апостолов Петра и Павла, с девятой недели после Пасхи и до Петрова дня – 12 июля; Успенский, в память о смерти Божьей матери, Богородицы девы Марии, с 14-го по 28-е августа; Рождественский, в честь Рождества Христова с 28 ноября по 7 января. Рождественский пост еще назывался – Филипповки, потому что начинался на следующий день после дня апостола Филиппа.

- После 27-го ноября, - сообразила Таня.

- Совершенно точно.

Неожиданно возникла масса вопросов: всегда ли Великий пост длится сорок девять дней? Почему надо считать дни и недели, а не называть определенное число определенного месяца? А что же ели тогда, если мясо, колбасу, яйца и масло есть нельзя?

- Ой, ребята! «Что ели?»! Русский стол богат и разнообразен. Это сейчас мы разучились готовить….

- Но-но-но! – строго сказала мама. – Это кто разучился готовить? Уж не вы ли мне подскажите, что и как готовить?

- Не у всех же такая мама, как у нас, - защищался папа. – Я говорю об общей массе народа.

- А ты проверял? – обиделась за «общую массу» хозяек мама.

- А то я в гостях не бываю, или в столовой!

- Мама, ну что ты перебиваешь? Это не вежливо, - остановила спор Таня.

Мама продолжила ворчать, а папа продолжал рассказывать. Мир был восстановлен. Тем более, что Сява утвердил его, сказав твердо и бесцеремонно: «Сява – дворянин! Ура!»

- Чтобы нам не спорить и не обижать хозяек, я вам прочту какие разносолы могли быть и были на столах во время поста.

Папа порылся в книгах, достал тонкую, голубую в цветочках:

« В купеческом быту посты, особенно Великий, соблюдалась строго, но строгость это была чисто формальной. « В течение всей первой недели великого поста, - пишет современник, - стол готовится без масла, а у некоторых, даже без горячего. Но эти условия не стесняют однако же нашего купечества. Мы довольно часто бывали в великопостных трапезах и не могли достаточно надивиться изобретательности человеческого ума. Господи! Чего-чего только нет на этих трапезах. Тут и тёртая редька, и тёртый горох, и кочанная капуста, и грузди, и рыжики, и белые грибы, и серые грибы, и печёный картофель, и винегрет из грибов, и гренки из грибов, и грибная икра, и ботвинья с груздями, и каша с маковым молоком, и пшено, разваренное с мёдом, и клюквенный кисель, и сладкие похлёбки с черносливом, малиной и изюмом, и мочёные яблоки и груши, и брусника, и ворохи калачей, саек, ватрушек… с субботы разрешается масло и горячее; тут идут новые приготовления, количество поедаемого увеличивается, и число блюд нередко доходит до тридцати».

- Здорово! – сказал Серёжа.

Мама долго смотрела на  папу. Папа рассмеялся:

- Ну, что ты!

- Ты же говорил, что масло не разрешалось, - скрестив руки на груди, сказала мама, - а в книге – с субботы можно!

- Постное масло! Постное! Подсолнечное. И не ревнуй к блюдам прошлого века. Ты хорошо у нас готовишь.

- Такие блюда были у купцов, - не могла остановиться мама, - а что если крестьяне, или городская беднота? А? Молчишь?

- Разумеется, стол был гораздо беднее у крестьян и городской бедноты. У них посты были поболее Великого. Помните, на масленице скоморох говорил:

«Какому коту весь год масленица,

А какой шавке вопрос не прост:

Весь год пост.

Как в Расеи.»

- Вот, вот, - подхватила мама.

- Да я согласен с тобой. Были бы продукты, а приготовить можно. Разрешали рыбу есть,  - невпопад сказал папа, но Таня поддержала тему разговора:

- А почему? Рыба – ведь тоже мясо!

- Считалось, что нельзя есть мясо теплокровных животных, а холоднокровных -  можно.

- А что, и детям, маленьким, нельзя было есть ни молока, ни мясо. Ни сметаны? – запереживала за малышей Таня.

- Позвольте, я опять процитирую современников, - сказал папа и снова открыл голубую книгу.- «ГовЕльщикам запрещалось пить чай до обедни в среду и пятницу, и все были обязаны подчиняться этому правилу, за исключением детей и младенцев. Последние (то есть дети) тоже ели постную пищу. СкорОмная пища, олицетворенная в молоке матери или кормилицы (молоко матери – тоже ведь животного происхождения), допускалась только три поста после рождения ребенка, т.е. Великий, Петровский, Успенский и Рождественский: главными считались в числе трёх все, кроме Петровского. По окончании этого срока младенцев питали постным одинаково со взрослыми».

… Мама сердито листала книгу «Русская кухня», Сява бормотал: «Сява – хор-роший», а Серёжа хотел понять:

- Почему день Пасхи каждый год меняется?

- День Пасхи вычисляется таким путем: берется во внимание три факта. Первый: день весеннего равноденствия; второй: конец полнолуния после весеннего равноденствия; и третий факт: первое воскресенье после этого полнолуния. День весеннего равноденствия практически постоянен, всегда после двадцатого марта, или в двадцатых числах марта. А вот конец первого полнолуния после весеннего равноденствия меняется: лунный месяц короче календарного. И первое воскресенье после полнолуния может быть в промежутке семи дней. К примеру: полнолуние попало на одно из воскресений апреля, значит, пасха будет через семь дней после этого, то есть в следующее воскресенье. Если полнолуние в понедельник, то – шесть дней до пасхи, во вторник – пять дней и т.д. давайте посмотрим на примере. Вот у нас отрывной календарь. В нём, на каждом листке: время восхода и захода солнца, долгота дня и четверть луны: от новолуния до последней четверти. Смотрим: когда день стал равен ночи? 18 марта. В каком состоянии луна? В полнолунии, которое началось до весеннего равноденствия, 13 марта. Значит, нужно смотреть, когда закончится следующее полнолуние, которое началось 12 апреля. А оно заканчивается (а нам для вычисления нужен именно день окончания полнолуния)  18 апреля, во вторник. Значит пасха в воскресенье, 23 апреля. Сегодня. Понятно?

- Да, понятно.

- А вот теперь реши, Серёжа, такую задачу. Равноденствие – 18 марта, полнолуние – 24 марта, окончание полнолуния – 27 марта, в понедельник. Когда Пасха?

Сережа задумался. Взял бумагу и ручку. Подумал. И, не написав ни цифры, не произведя никаких действий на бумаге, сказал:

- В воскресенье, 2 апреля.

- Ма-ла-дец! Не ожидал, что так быстро ты справишься, - похвалил папа Серёжу.

- Действительно: если бы в этом году  полнолуние началось 20 марта, после равноденствия, то пасха была бы 2 апреля, в дни ваших каникул.

- А как узнать, когда будут другие праздники, которые зависят от дня, числа Пасхи? – спросил Серёжа.

- А все остальное – проще. Масленица – на семь недель раньше Пасхи – 5 марта…

- А если бы Пасха была 2 апреля, то масленица… - Сережа стал подсчитывать.

- 12 февраля, - подсказал папа. – Посмотри в календаре: этот день должен быть воскресным.

- Точно! – посмотрел Серёжа.

- А через семь недель после Пасхи – Троица.

- Пасха посередине между масленицей и Троицей, - уточнила Таня.

- Именно так.

- И если бы Пасха была 2 апреля, то Троица была бы, - Сережа сидел с отрывным календарем в руках, - 21 мая.

- Все вы правильно поняли. После Великого поста и Пасхи начинались разные народные и церковные праздники. Оно и понятно: весна – значит, жизнь: солнце, тепло, трава, корм скоту, радостные заботы о новом урожае: подготовка семян, пашни, инвентаря. Душа радуется. Потому – и праздники. Сразу после пасхальной недели, то есть 30 апреля начинается Фомина неделя. Первый день этой недели, то есть  - воскресенье (по христианским правилам неделя начинается не с понедельника, а с воскресенья). Первый день любой недели – воскресенье. Первый день Фоминой недели считался благоприятным для вступающих в брак. Поэтому в этот день было много свадеб, тем более, что во время Великого поста свадьбы запрещались. Этот день в народе назывался Красная горка. Молодежь выходила в лучших нарядах на зазеленевшие, нагретые солнцем горки и пригорки, водила хороводы – с этого времени они разрешались. Во вторник же Фоминой недели – РадунИца, или РадонИца, день поминовения, день памяти родителей. Сегодня этот день называют родительским днем. В этот день все выходили на кладбище к могилам родителей и родственников. Подправляли могилы, угощались.

- А мы пойдем на могилки? – спросила Таня.

- Обязательно пойдём, Танечка. Так вот: после праздников, связанных с днём Пасхи, начинались те, которые не сдвигались: Егорий весенний, Никола вешний и т.д. с каждым из этих праздников у народа связано много примет и пословиц. Имена Егор, Юрий и Георгий – одно имя. День шестого мая – день Георгия Победоносца, или Юрия вешнего, или Егорьев день. Везде, по всей Руси в этот день первый раз выгоняли скотину на пастбище. Причём выгоняли вербой, срезанной в вербное воскресенье и освященной в церкви. Но об этом я вам лучше прочту. Давайте перейдём в комнату.

Серёжа, Таня и папа перешли на диван в комнату. Мама осталась на кухне изучать рецепты «Русской кухни».

Папа очередной раз взял книгу И. Шмелёва  и раскрыл её.

- Иван Сергеевич Шмелёв. Рассказ «Егорьев день», - начал папа.

- «Под Егорьев день к нам во двор зашёл парень, в лаптях, в белой вышитой рубахе, в синих портАх, в кафтане в накидку и в поярковой шляпе с петушьим перышком. Оказалось, - пастухов работник, что против нас, только что из деревни, какой-то «зубцовский», дальний, откуда приходят пастухи. Пришёл от хозяина сказать, - завтра, мол, коров погонят, пустите ли  коровку в стадо. Марьюшка дала ему пару яиц, а назавтра обещала молочной яичницей накормить, только бы за коровкою приглядел. Повела показать корову. Чего-то пошепталась, а потом я её видел, как она понесла корове какое-то печенье. Спрашиваю, чего это ей даёт, а она чего то затаилась, секрет у ней. После Горкин мне рассказал, что она коровке «креста» давала, в благословение, в Крещенье ещё пекла, - печёного «креста»,  - так уж от старины ведется, чтоб с телком была.

Накануне Егорьева дня Горкин наказывает мне не проспать, как на травку коров погонят, - «покажет себя пастух наш». Как покажет? А вот, говорит, узнаешь. Да чего узнаю? Так и не сказал.

И вот в самый Егорьев день, на зорьке, ещё до солнышка, впервые в своей жизни, радостно я услышал, как хорошо заиграл рожок. Это пастух, который живёт напротив, - не деревенский простой пастух, а городской, богатый, собственный дом какой, - вышел на мостовую перед домом и заиграл. У него четверо пастухов – подручных, они и коров погоняют, а он только играет для почину, в Егорьев день. И все по улице выходят смотреть – послушать, как старик хорошо играет. В это утро играл он «в последний раз», - сам так объявил. Это уже после он объявил, как поиграл. Спрашивали его, почему так,  - впоследок… Да так… - говорит,  - будя, наигрался…» Невесело так сказал. Сказал уже после, как случилась история.

И все хвалили старого пастуха, так все и говорили: «Вот какой приверженный человек… любит своё дело, хоть и богач стал и гордый… а делу уступает». Тогда я всего не понял.

В то памятное утро и я смотрел в открытое окно залы прямо с тёплой постели, в одеяльце, подрагивая от холодка зари.

Улица была залита розоватым светом встававшего за домами солнца, поблёскивали лишь верхние окошки. Вот, отворились дикие ворота пастухова двора, и старый, седой пастух-хозяин, в новой синей поддёвке, в помазанных дёгтем сапогах и в высокой шляпе, похожей на цилиндр, что надевают щёголи-шафера на свадьбах, вышел на середину ещё пустынной улицы, поставил у ног на камушки свою шляпу, перекрестился на небо за нашим домом, приложил обеими руками рожок к губам, надул толстые розовые щёки, - и я вздрогнул от первых звуков: рожок заиграл так громко, что даже в ушах задребезжало. Но это было только сначала так. А потом заиграл тоньше, разливался и замирал. Потом стал забирать всё выше, жальчЕй, жальчЕй… - и вдруг заиграл веселье… и мне стало раздольно весело, даже и холодка не слышал. Замычали вдали коровы, стали подбираться помаленьку. А пастух все стоял – играл. Он играл, запрокинув голову, играл в небо за нашим домом, словно забыв про всё, что было вокруг него. Когда обрывалась песня и пастух переводил дыхание, слышались голоса на улице:

- Вот это ма-стер!... вот доказал-то себя Пахомыч!.. мастер.. И откуда в нем духу столько!..

Мне казалось, что пастух тоже слышит и понимает, как его слушают, и это ему приятно. Вот тут-то и случилась история.

С пастухова двора вышел вчерашний парень, который заходил к нам, в шляпе с петушьим перышком, остановился за стариком и слушал. Я на него залюбовался. Красив был старый пастух, высокий, статный. А этот был повыше, стройный и молодой, и было в нём что-то смелое, и будто он слушает старика прищурясь, - что-то усмешливо-лихое. Так по его лицу казалось. Когда кончил играть старик, молодец поднял ему шляпу.

- А теперь, хозяин, дай поиграю я…- сказал он, неторопливо вытаскивая из пазухи небольшой рожок, - послушают твои коровки, поприучАются.

- Ну, поиграй, Ваня… - сказал старик, - послушаю твои песни.

Проходили коровы, всё гуще и гуще.  Старый пастух помахал подручным, чтобы занимались своими делами, а парень подумал что-то над своей дудочкой, тряхнул головой – и начал…

Рожок его был не громкий, мягкий. Играл он жалобное, разливное, - не старикову, другую песню, такую жалостную, что щемило сердце. Приятно, сладостно было слушать, - так бы вот всё и слушал. А когда доиграл рожок, доплакался до того, что дальше плакать сил не стало, - вдруг перешел на такую лихую-плясовую, пошёл так дробить и перебирать, ёрзать и перехватывать, что и сам певун в лапотках заплясал, и старик заиграл плечами, и Гришка, стоявший на мостовой с метелкой пустился выделывать ногами. И пошла плясать улица и ухать, пошло такое.. – этого и сказать нельзя. Смотревшая из окошек Маша свалила на улицу горшок с геранью, так ее раззадорило, - все смеялись. А певун выплясывал лихо в лапотках, под дудку, и упала с его плеча сермяга. Тут и произошла история…

Старый пастух хлопнул по спине парня и крикнул на всем народе:

- И откуда у тебя, подлеца, такая душа-сила! Шабаш, больше играть не буду, играй один!

И разбил свой рожок о мостовую.

Так это всем понравилось!.. Старик Ратников расцеловал и парня, и старика, и пошли все гурьбой в Митриев трактир – угощать певуна водочкой и чайком.

Долго потом об этом говорили. Рассказывали, что разные господа приезжали в наше Замоскворечье на своих лошадях, в колясках даже, - послушать, как играет чудесный «зубцовец» на свирели.

После Горкин мне пересказывал песенку, какую играл старый пастух, и я запомнил ту песенку. Это веселая песенка, её и певун играл, бойчей только. Вот она:

… Пастух выйдет на лужок,

Заиграет во рожок.

Хорошо пастух играет –

Выговаривает:

Выгоняйте вы скотинку

На зелёную луговинку!

Гонят девки, гонят бабы,

Гонят малые ребята,

Гонят старые старики,

Мироеды – мужики,

Гонят старые старушки,

Мироеды – женушки,

Гонит Филя, гонит Пим,

Гонит дяденька Яфим,

Гонит бабка, гонит дед,

А у их и кошки нет,

Ни копыта, ни рога,

На двоих одна нога!..

Ну, все-то, все-то гонят… - и Марьюшка наша проводила со двора свячёной вербой нашу красавицу. И Ратниковы погнали, и Лощенов, и от рынка бредут коровы,  и с Житной, и от Крымка, и то Серпуховки, и с Якиманки, - со всей замоскворецкой округи нашей. Так от старины повелось, когда была совсем деревенская Москва. И тогда был Егорьев день, и теперь ещё… - будет и до кончины века. Горкин мне рассказывал:

- Москва этот день особо празднует: святой Егорий сторожит щитом и копьем Москву нашу… потому на Москве и писан.

- Как на Москве писан?

- А ты пятак погляди, чего в сердечке у нашего орла-то? Москва писана, на гербУ: сам святой Егорий… наш, стало быть, московский. С Москвы на всю Росею пошёл, вот откуда Егорьев день. Ему по всем сёлам-деревням празднуют».

Папа остановился.

- Вот так описывает Иван Шмелёв праздник Егория вышнего в Москве. А Георгий Победоносец и сегодня в гербе Москвы и России. Устали? – спросил он у ребят.

- Нет… - неуверенно ответили Таня и Серёжа.

- Мы сейчас с вами поиграем в пасхальные игры. Утром мы с вами «христосовались» - целовались, «приветствовали» друг друга: «Христос воскрес!» А теперь – берём у мамы на кухне по паре крашеных яичек. – Дети бросились на кухню. – И мне возьмите, - крикнул вдогонку папа.

Дети принесли шесть яичек.

- Берём по паре яичек. И играем так: Таня бьет носиком своего яичка в носик моего. Если разобьется Танино, Таня мне отдает его. Если разобьется моё – я отдаю. Затем бьемся с Сережёй. Посмотрим, кто выиграет все яички.

Таня ударила – и выиграла у папы яйцо: папино яичко разбилось. Таня забрала у папы выигрыш и тюкнула по Серёжиному яичку. И – проиграла. Серёжа ударил по папиному и папа снова проиграл. Теперь у Сережи было четыре яичка, из них два целых, у Тани – два и одно целое. Таня напряглась: не хотелось проигрывать; подставила целое яичко под удар Серёжи и выиграла. Теперь Таня била по последнему целому яичку в руках Сережи. И снова победила! У Сережи оставалось два разбитых яйца: ими играть уже нельзя было.

- Я поздравляю Таню, - сказал папа. – Повезло.

 - Я так старалась, так старалась! – ликовала Таня.

 - Просто повезло, - остудил её Серёжа. – От старания ничего не зависит.

- А теперь, - сказал папа, - несите веник.

Серёжа быстро принёс веник. Папа взял свою туфлю. Положил на неё  веник рукояткой, а не метлой. Веник оказался наклонённым к полу.

- Теперь по очереди скатываем по  ручке веника и по венику по одному яйцу, можно катать разбитые.

Все трое скатили по яйцу.

- Теперь, кто первый скатывал яйцо, снова скатывает своё, но старается скатить так, чтобы зацепить яйцо другого игрока. Зацепил – забираешь и снова катишь яйцо. Не попал в чужое яйцо – следующий игрок скатывает своё.

Игра началась. Она оказалась азартной. Яйца раскатывались по полу далеко. Ограничили пространство книгами – стали чаще попадать и выигрывать. Но никто не мог победить.

И тогда появилась мама.

- Обедать будете, игроки? Я вам приготовила пищу, соответствующую посту, - она улыбалась. – Морковь тертая с чесноком, котлеты рисовые с морковью, холодник и кисель из черносливов. Кто готов поститься, прошу на кухню.

Мама доказала, что она знает русскую кухню и умеет готовить. Довольны были все. И мама тоже. Потому что блюда, приготовленные ею, семье понравились.

Праздник продолжался: на душе было радостно, а на улице тепло и солнечно. Дети отправились гулять.

Ребята! Объясните смысл пословиц:

- Не всё коту масленица:

придёт и великий пост.

- Великий пост

всем прижмёт хвост.

Обратите внимание на две поговорки-приметы:

- Увидел грача-

весну встречай.

- Апрель с водой,

а май с травой.

Можно ли сказать, что в вашей местности приметы весны такие же?

Как вы понимаете смысл пословиц:

- Землю пахать –

не в бабки играть.

- И поедим и спляшем

Только пашню спашем.

Ребята, как вы думаете: почему весной много праздников?